[indent]Утро начиналось с рутины. Проверив приложение с заданиями на телефоне, Казутора бегло пролистал список. Найти кота, сопроводить караван, провести урок в Академии, провести тренировочный бой, помочь с покраской здания, помощь по хозяйству… Все это выглядело так уныло, но… Работа – есть работа. Казутора предпочел остановиться на последнем. Спальные районы на окраине города, вознаграждение по стандартной ставке, и никаких подвигов или наград, кроме улыбок тех, кому помогаешь. Улыбка матери стоила сотни выдуманных подвигов, а значит, что и улыбка другого человека, жаждущего помощи, чего-то да стоит?
[indent]Он почти было пролистал мимо, но его пальцы все же остановились, подтверждая задание. Мелькнула мысль: «Не самая героическая работа, но работа. Да и голова от таких дел отдыхает».
[indent]Через полчаса он уже стоял у аккуратного двухэтажного дома в одном из спальных районов Конохи. Ему открыла пожилая женщина, Ёсида, с живыми, внимательными глазами.
[indent]– А, шиноби! Наконец-то, внучек, заходи, заходи – пропела она, пропуская его внутрь – У меня тут делов по горло скопилось. Для начала, на кухне кран этот проклятый капает, совсем замучил, хоть из дома беги! А во-вторых... – дрожащим пальцем она указала куда-то наверх – Чердак разобрать бы, там этих коробок старых, ух, на пару жизней хватит! Добра самого разного. У меня совсем, давеча, сил их разбирать не хватило, поможешь старой, а?
[indent]– Разберемся, Ба – Казутора улыбнулся и коротко кивнул.
[indent]Его радовал энтузиазм и живой блеск в глазах старушки, которая, несмотря на свой возраст и явно дряхлое тело, продолжала излучать такую жизненную силу.
[indent]Первым делом юноша отправился на кухню. Осмотрел кран – прокладка в смесителе перетерлась и пришла в негодность. Подсказав старушке, что ей не о чем беспокоиться, юноша сбегал до ближайшего магазина сантехники, купив необходимые ему детали: прокладку, разводной ключ и сантехническую смазку. Сама починка крана заняла не больше пятнадцати минут. Перекрыть воду, заменить изношенную прокладку, смазать места соединения, закрутить, включить воду. Готово. Проверив и холодную и горячую воду, юноша почувствовал легкое, но приятное удовлетворение от быстро выполненной задачи.
[indent]– Ну вот, Ба, с краном покончено – сообщил он, появляясь в дверях гостиной – Теперь за коробки возьмемся?
[indent]Казутора помог Ёсиде подняться на чердак, и они оказались в царстве пыли, паутины и воспоминаний. Каждое движение поднимало пыль, волнами гуляющую по чердаку и тут же оседающую где только можно, включая самих героев этого пыльного путешествия, словно стараясь оставить их на этом чердаке таким же пыльным воспоминанием. Однако, не желая пасть легендой пыльного чердака, юноша, под чуткие указания старушки, принялся за работу, став безропотным носильщиком, спуская вниз одну картонную громадину за другой. Но на этом его миссия не закончилась. Самое интересное началось, когда Ёсида, присев на корточки с легкостью, неожиданной для ее возраста и дрожащих пальцев, принялась вскрывать каждую коробку.
[indent]Процесс пошел медленно. Для старушки не было неважных вещей. Вот она, держа в руках потрепанного плюшевого медвежонка, на несколько минут погрузилась в воспоминания о детстве сына. Вот, разворачивая желтеющую фотографию, рассказала про своего покойного мужа и их первую совместную поездку в Суну. Казутора слушал, не перебивая. Он сидел на полу, окруженный грудами старья, и в его душе возникало чувство домашнего спокойствия, будто он проводил время со своими родными. Эти истории были похожи на летопись целой жизни, написанную не чернилами, а вещами.
[indent]– Ой, внучек, прости, старуха тебя совсем заболтала – спохватилась она, словно вынырнув из сна – Давай-ка продолжим, наведем тут порядок, а то ты, поди, уже спать хочешь с моими воспоминаниями!
[indent]С этими словами начался этап сортировки, который оказался сложнее любой физической работы.
[indent]Все ранее распакованные вещи были рассортированы по принципу, известному одной только Ёсиде. И хоть некоторые решения не казались Казуторе логичными или практичными, он не смел перечить старушке, все же это ее летопись, и ей решать, как она должна быть написана, или, в нашем случае, упакована.
[indent]– Эту коробку, с книжками-то, оставим внизу, в гостиной – распоряжалась Ёсида – Я их еще, гляди, перечитаю, скучно станет. А эти журналы... выбросим, жалко, ох как жалко, но места нет. А этот сервиз... – она вздохнула. – Верни-ка его на чердак, дорогой. Рука не поднимается его выкинуть, память ведь.
[indent]Шиноби без возражений исполнял указания старушки. Часть коробок отправилась в угол гостиной, другая, меньшая – в мусорные мешки, а несколько самых ценных для старушки он водрузил обратно на чердак.
Когда последняя коробка заняла свое место, Ёсида с сияющими глазами схватила его за руку.
[indent]– Нет, нет, я тебя так просто не отпущу! Самый крепкий чай и самые сладкие пирожки тебе обеспечены! Не посмеешь отказываться!
[indent]Казутора понимал, что отказываться бесполезно. Они пили чай за кухонным столом, и старушка без умолку рассказывала ему уже о соседях и о своем огороде. Это конечно был не запах маминой выпечки, но он тоже привносил чувство уютной, домашней гармонии, словно умиротворяющий спокойный сон после тяжелой работы.
[indent]Попрощавшись и пообещав зайти как-нибудь проведать старушку, а за одно и проверить кран, Казутора вышел на уже залитую закатным солнцем улицу. Он достал телефон, открыл приложение и ткнул на «Выполнено», ожидая уведомления о вознаграждении – уже втором, по мнению самого юноши.
[indent] – Все же, ради таких моментов стоит носить эту повязку – подумал он, поправляя свою налобную повязку, вспоминая улыбку старушки Ёсиды.